Ша, хорош, поиграли с крышей в догонялки и будет. Каждый год, что ли, после первой так накрывать будет? Брр.В общем, отведьмачили. Буря всяких событий и потрясений прошла мимо нас — а мы и не расстроились. Впервые моя игра
полностью протекала внутри команды.
Обманула. Не впервые. Но от этого положительный опыт только важнее стал. И я не знала, что может получиться так здорово. Даже слишком.
Семейка мрачных, темных, психоватых, отвратительных лесных труповодов. Блин. Какие же мы были классные!
)
И — отдельно от семьи, лично для меня — необычный и странный опыт. Три личности, застрявшие в теле одного зомби. Я-то думала, будет очень трудно найти для них какой-то компромисс, но на деле всё оказалось так легко. Какая уж тут ненависть, какой внутренний конфликт, когда эти ушлепки под боком такие милые, такие добрые, и защитить их, кроме Мурза, некому.
Вкину-ка легенду свою. Себе на память, а может, и еще кому интересно станет.
Имя: Мурз. Мурзила, Мурзище, Мурзость, Мурзота. Мурз.
Пол: предположительно мужской.
Возраст: не поддается определению.
Внешний вид: плачевный.
Но по порядку…Марат очень мало помнит. Марат – старший. Марат с отцом наравне работал, матери помогал, брата учил, сестру берёг. Молодец был Марат. И припадки у него случались нечасто. Сильным вудуном был Марат, да обернулась та сила против него – не захотел дух эльфа прочь уходить, в тело своё впрыгнул, да и Марата за собой утащил. Плохое эльфячье тело, тухлая глина, и как в таком теле дух держится (а то – два!) – не понять.
Плохо Марату в слабом теле, неудобно, тесно. Да еще этот, второй, мешает всё время: хочет Марат в дом войти, а ноги будто сами в лес несут; хочет помочь отцу и брату из чужого тела кэрнуа прогнать, или с духами поговорить, а руки сами опускаются; хочет сестре или матери доброе сказать – слова поперёк горла встают. А иногда второй и вовсе Марата в карман прячет, тогда Марат в темноте сидит, будто бы под землёй, только не холодно. И не знает – долго он так сидит или совсем чуть-чуть, но каждый раз, когда Марат из темноты выбирается, он оказывается в другом месте. И не знает, как он туда пришёл, и что до того делал.
Тяжело Марату так жить. То не половинка жизни, и не кусочек поменьше, а совсем огрызок гнилой, да и тем делиться приходится. Хоть и поел он своё старое тело, и сила его вудунская к нему вся перешла, и то и приумножилась, а толку с той силы чуть. А жизнь-то дальше идёт: брат в самой поре, вместо Марата за старшего сына стал, сила в нём растёт, собирается. Скоро жёнку у людей возьмёт, семейный станет, продолжит род. Сестра Наська подросла, сделается вудуньей, помогать станет. Скоро, скоро обряду быть – хочется Марату посмотреть, только бы второго не унесла опять нелёгкая в лес.
Устал Марат. Покоя хочет.
…Я помню очень мало. Меня зовут Синий Соболь, и я… был… живым. Родной брат убил меня в поединке, и вот я – то, что я есть. Ходячий кусок тухлого мяса, бывшего когда-то моим собственным телом, и я застрял в нём по воле неведомых мне сил и мерзкого вудуньего колдунства. И что хуже всего – один из этих грязных уродцев, тот, который пытался меня (какой идиотизм) «изгнать», каким-то образом угодил в ловушку вместе со мной.
Я хочу уйти. Найти брата и… своих… попытаться узнать… вспомнить хоть что-нибудь… Но этот недобиток, второй, не пускает меня. Или возвращает обратно. Каждый раз. Я схожу с ума (возможно, сошёл уже давным-давно) в этой вонючей норе. Здесь всё смердит кровью – жильё, вещи, то, что здесь называют едой. И жильцы. Они отвратительны. Иногда я просыпаюсь ночью и долго лежу в темноте, давясь от желания передавить их во сне одного за другим. Но второй не пускает меня – улучив момент, он оглушает меня и спихивает в темноту, и я прихожу в себя позже, в каком-нибудь другом месте, куда это отродье успело затащить моё «когда-то тело».
Но вспышки ярости коротки и редки. Удел мой – тоска и беспамятство.
Я так устал. Я хочу покоя.
Мурз простой. Хочет есть – ест, хочет ходить – ходит, хочет спать – закрывает глаза и спит. С Мурзом ещё эти живут, но они больше полезные, так что Мурз не возражает. Большой Мурза гоняет иногда, но Мурз сам старается ему не мешать, Мурз соображение имеет. Добрая хорошая, кормит Мурза, говорит ему таким голосом, как будто вкусно, только не во рту, а в ушах. Тощий лезет иногда, дёргает Мурза, обзывается, но Мурз сам с усам – обязательно потом гадость в ответ сделает, чтобы неповадно было. Но так Тощий безобидный, и Мурз, в общем-то, есть бы его не стал. Мелкая – она как Добрая, только ещё одна. Она тоже вкусно говорит, только иногда кажется, что говорит с Мурзом, а будто бы и не с Мурзом. А ещё она умеет из палки с дырками такие звуки делать, что не так, как будто вкусно, но тоже хорошо. А ещё она иногда так голову Мурза трогает, что хочется, чтобы подольше так трогали. Вот только Мелкая уходит далеко за деревья иногда, а Мурз её возвращать ходит. За деревьями еда всякая бегает, только еда эта сама голодная бывает, а Мурз, хоть и сам Мелкую не ест, но и другим не даст.
Иногда Мурз уходит куда-нибудь, просто так. В некоторых тварях Мурз очень нехорошую силу чует, таких тварей даже есть нельзя, но жить им тоже нельзя, Мурз это откуда-то знает, поэтому таких он убивает, когда может.
Так Мурз и живёт, и, в общем-то, всё его устраивает.Такие дела.