Farewell, my little blue-eyed unhappenings.

С ним ужасно легко хохочется, говорится, пьется, дразнится;
в нем мужчина не обретен еще;
она смотрит ему в ресницы —
почти тигрица, обнимающая детеныша.

Он красивый, смешной, глаза у него фисташковые;
замолкает всегда внезапно, всегда лирически;
его хочется так, что даже слегка подташнивает;
в пальцах колкое электричество.

Он немножко нездешний; взор у него сапфировый,
как у Уайльда в той сказке; высокопарна речь его;
его тянет снимать на пленку, фотографировать —
ну, бессмертить, увековечивать.

он ничейный и всехний — эти зубами лязгают,
те на шее висят, не сдерживая рыдания.
Она жжет в себе эту детскую, блядскую
жажду полного обладания,
и ревнует — безосновательно, но отчаянно.
Даже больше, осознавая свое бесправие.
Они вместе идут; окраина; тишина,
жаркий летний полдень, ворчанье гравия.

Ей бы только идти с ним, слушать, как он грассирует,
наблюдать за ним, "вот я спрячусь — ты не найдешь меня";
она старше его и тоже почти красивая.
Только безнадежная.


Вера П.